— Вот ведь неугомонные! — ворчал гвардеец, обходя клетки и проверяя замки. Динка лежала у самых его ног ни жива, ни мертва от страха. Если ему придет в голову наклониться и заглянуть под телегу, то в этот раз она так легко не отделается. Но охранник протопал пыльными сапогами у самого ее носа и вернулся обратно на обочину.

Полежав еще чуть-чуть и переведя дух, Динка заползла на телегу с теневой стороны и легла рядом с клеткой. Шторос, заметив ее краем глаза, оскалился и зарычал.

— Не рычи на меня! — зло прошипела Динка, протягивая к его шее руку со спрятанным в ладони метательным кинжалом. Перерезанная веревка соскользнула с его горла, и ва́ррэн облегченно повертел рогатой башкой.

— Проваливай, — тем не менее рыкнул Шторос, едва расправив затекшую шею. Но Динка продолжала методично рассекать веревки, стягивающие его запястья и щиколотки.

— Мне все равно не выбраться. Я ранен, и сил у меня совсем нет. Уходи! — снова попытался он прогнать ее, но уже менее уверено.

— Они не рискнут залезть в клетку, чтобы снова связать тебя. Ты сможешь ее сломать, когда наберешься сил, — проговорила она чуть слышно, протягивая ему через прутья мешочек сухарей и полный бурдюк воды. Ва́ррэн жадно припал к горлышку и выпил чуть не половину.

— Давай обратно, я наполню его снова, — проговорила Динка, протягивая руку.

Но Шторос, вместо того, чтобы сразу вложить ей в руку полупустой бурдюк, вдруг уткнулся лицом ей в ладонь, словно кот, ищущий ласки. Динка замерла, не отнимая руки и сердито проглатывая слезы, навернувшиеся на глаза. Меньше всего сейчас Шторос нуждался в ее жалости. Однако, несмотря на его грубость, Динка отчаянно не хотела чтобы он умирал.

Она погладила его по опухшей избитой щеке, зарылась рукой в мягкие огненные волосы, вспоминая его прикосновения, его поцелуи, его жаркие объятия и мгновения экстаза, накрывавшие ее в его руках. Шторос прерывисто вздохнул и затрепетал ноздрями. Мгновение благодарной нежности закончилось, и ва́ррэн, отшатнувшись, воткнул ей в ладонь горлышко бурдюка.

— Той силы, что ты дала сейчас, мне не хватит, чтобы сломать прутья, но хватит, чтобы не сдохнуть в ближайшее время, — буркнул он. — Дай лучше сил Вожаку. Ему нужнее сейчас, иначе он не доживет до завтрашнего утра.

Динка с радостью дала бы ему больше сил, если бы знала, как это сделать. Она прицепила пустой бурдюк на пояс, еще не зная, как ей удастся улизнуть, чтобы наполнить его, а потом вернуться обратно. И занялась Вожаком. Сняла с него веревки. Капнула на его пересохшие губы водой из второго бурдюка. Положила ладонь на горячий лоб и закрыла глаза, вызывая в памяти ощущение его запаха, исходящего от дорожного плаща, прикосновение его шершавых ладоней к намыленной спине, тяжесть его тела и глубокое сильное наслаждение, которое он ей подарил позапрошлой ночью.

Она с волнением подняла глаза на Штороса. Тот утвердительно кивнул. Динка, последний раз окинув Вожака взглядом, неохотно соскользнула с телеги на землю и поползла ко второй клетке.

— Динка, уходи, — прохрипел Хоегард, едва заметив ее. — Если увидят, что ты вокруг крутишься, и тебя повяжут.

Динка молча протянула руку с лезвием на ладони и освободила его тоже. Протолкнула между прутьями второй мешочек с сухарями и второй, почти полный, бурдюк с водой.

— Что случилось? — шепотом спросила она, когда он напился.

— Я не успел, — сокрушенно вздохнул он. — Когда я пришел, они уже дрались. Гвардейцев было слишком много. Мы положили больше двух сотен, но их было почти полтыщи.

— Я видела пепелище, — тихо сказала Динка и протянула сквозь решетку ладонь. Хоегард накрыл ее руку своей ладонью.

— Уходи Динка отсюда. Навсегда уходи, — шепнул он. Но Динка прикрыла глаза, вспоминая его волшебные истории, взгляд внимательных серых глаз, их последнюю ночь.

— Спасибо, — выдохнул ва́ррэн, выпуская ее руку. — Хоть этой силы немного, но она поможет мне продержаться. Во время боя я выжег свою силу всю до последней капли.

Динка подползла поближе к Тирсваду и разрезала на нем путы. Он был без сознания. Как же ему помочь? Ведь никаких хороших воспоминаний у нее с ним не было. Хотя, если подумать… Его горящие глаза, когда он показывал ей, как метать кинжалы. Его крепкие руки, сжимающие ее плечи. Клыкастый поцелуй, закрывший ее рот, и вспышка блаженства, которую она переживала, прижавшись к его груди и вдыхая запах его тела.

— Да. Все получилось. Ему ты тоже дала немного силы, — ответил Хоегард на ее вопросительный взгляд. Динка вздохнула, опуская глаза. Весь ее план по освобождению ва́ррэнов с самого начала пошел не так. Даже если ей сейчас удастся открыть клетки, то пленники не смогут незаметно сбежать.

Динка тихонько слезла с телеги на землю и ползком, чтобы не привлекать внимание охранников, обошла обе клетки, в поисках того, что еще можно было бы сломать. Но увы. Петли и замки были железные. И они были прочно вбиты в дерево гвоздями. Динка попыталась расшатать петлю, но она предательски заскрипела.

— Эй, кто там? — встрепенулся один из охранников, поднимаясь на ноги и направляясь к клеткам.

Динка мышью метнулась к стене и осторожно шагнула за угол. Арестованная, она им ничем не поможет. А если она останется на свободе, то, возможно, будет еще шанс.

— Опять мальчишки шалят, наверное, — переговаривались между собой гвардейцы. — Кому еще нужны эти уроды?

Динка напряженно прислушивалась к шагам. Судя по звукам, охранник снова обходил клетки, топая по укатанной земле дороги своими тяжелыми сапогами. Как же сильно они боялись ва́ррэнов, что даже на минуту не спускали с них глаз. Интересно, они спать не лягут? Всю ночь будут тут дежурить? Динка пощупала два пустых бурдюка на поясе. Ей надо еще как-то передать в клетки воду.

Звук шагов стал громче и отчетливее, словно обладатель тяжелых сапог приближался. Динка попятилась, отступая от дома, за которым скрывалась. И… натолкнулась на кого-то спиной. Взвизгнув, Динка в ужасе отпрыгнула в сторону. И тут же вслед ей раздался мужской голос:

— Вот чертяка, напугала! Что шарохаешься тут ночами? — посреди улицы стоял один из жителей деревни — угрюмый бородатый мужик, с которым вчера Хоегард беседовал целый час. — Где парень-то твой?

— Он в болота ушел, да до сих пор не вернулся. А я заблудилась! — пискнула Динка. — Проводите меня до таверны, пожалуйста! — она умоляюще сложила руки. — Тут так темно и страшно!

— Что тут у вас? — настороженный гвардеец все-таки дошел до угла и выглянул в переулок, где стояла Динка с местным мужиком.

— Да нормально все, — махнул рукой бородач. — В таверну мы идем. А вы стерегите чудовищ лучше.

Про себя Динка порадовалась, что это был не один из тех гвардейцев, что нашли ее на дороге.

— Сами знаем, как стеречь, — недовольно буркнул гвардеец и скрылся за поворотом.

В таверне было оживленно, и на девушку, скромно примостившуюся в углу, никто не обращал внимания. Мысль о том, чтобы сегодня же передать ва́ррэнам еще воды, Динка отвергла. Может быть, завтра будет еще возможность, а сегодня она и так уже несколько раз привлекла к себе внимание.

Динка пила теплое молоко и прислушивалась к разговорам. А разговоры только и были, что о демонах. Да, глупо было надеяться освободить их прямо сейчас. Вокруг деревни размещен большой отряд королевской гвардии, гвардейцы заселились в каждый дом, дежурили на улицах, охраняли клетки. Солдаты ни за что не упустят демонов, которых поймали с такими большими потерями.

И вообще, после того, сколько солдат погибло при этой облаве, очень странно было то, что ва́ррэнов вообще оставили в живых. Да и сами они наверняка прямо сейчас не в состоянии снова сражаться. В темноте трудно было оценить, насколько серьезно они были ранены. Но Динка, зная неистовый характер Штороса, могла догадаться, что если бы он мог двигаться, то он бы в клетке не сидел.

Динка поужинала, попросила хозяйку приготовить ей в дорогу сухарей и вяленого мяса и поднялась в отведенную им с Хоегардом комнату. Увлеченная сплетнями о демонах, хозяйка даже забыла поинтересоваться у Динки о ее возлюбленном, чему Динка была безумно рада. Она настолько устала за сегодняшний день, что выдумывать новую ложь было бы нелегко.